— Подумаешь, — сказала я. — Такой талантливый инженер, как ты…
— Да, я технарь, я мог бы так спрятать, что вам в жизни не найти. Но ведь сын у тебя тоже технарь, не говоря уже о его жене. Он непрерывно радиоаппаратуру совершенствует, они с Аленой по молодости во все дырки суются, спрячешь тут на свою голову.
Рекс не сводил глаз с Андрея, а Андрей — с пепельницы, где догорала его сигарета.
— Да пойми же, Ольга! Ты же не женщина, а сплошной сквозняк. Вот я спрятал, скажем, в ручку, — он осторожно кивнул на кухонную дверь. Рекс весь подобрался, — а ты эту ручку подарила какой-то Лине, Лиде, я знаю? Ей, видите ли, она подходит к зеркалу, а тебе можно другую… Было ведь? С тобой ни в чем нельзя быть уверенным, ты вообще завтра двери сменишь, а туда же — почтовый ящик…
Над пепельницей вился синий дымок, сигарета его уже догорела, вот-вот упадет на стол…
— Какие-то кретины вообразили, что у Громова мешок бриллиантов и он прячет их у Телепневых… Да уйми ты Рекса, Ольга, сейчас клеенка загорится, пожару из-за тебя наделаем. Ну хочешь, я карманы выверну?
— Ты меня голыми руками можешь задушить…
— Надо бы, — проворчал Андрей. — Ишь какой зверюга, загрызть готов. А я-то считал тебя дамской игрушкой. Убери псину, невозможно разговаривать.
Я оценила наконец комизм ситуации и захохотала. Напряжение растаяло. Рекс растянулся посреди кухни, Андрей загасил окурок. А я кинулась в ванную. На что была похожа моя голова, лучше не уточнять.
После душа я вернулась уже в другом настроении. На столе стояла банка моего любимого варенья из фейхоа, в графине розово светилось домашнее грузинское вино, штабелями лежала чурчхела, а в чашках дымился чай. Я на него так и набросилась.
Громов сообщил, что обдумал положение и понял, почему Рекс дерется с большими собаками. Он реагирует на хозяйку. Я пугаюсь, когда вижу дога или овчарку, боюсь, что они его загрызут, Рекс чувствует мой страх, кидается меня защищать. От собак и от людей. Ему все равно, он и на человека бросается, чтобы спасти хозяйку. Если я не буду бояться за него, он не станет драться с большими псами, он не драчун по натуре. Все дело во мне. Ведь я никогда еще не встречала людей опасных, и поэтому мы все думали, что Рекс не кусается. Он же не дурак, чего кидаться на людей, которые его гладят и ласковые слова говорят. А я хороша, интеллигентная женщина, травлю людей собаками. Во множественном числе.
Все это, пожалуй, было верно, но я-то ожидала, что он думал над другими проблемами, более важными сейчас, чем поведение Рекса.
Немножко он думал. Только не в том направлении. Не успела я закончить вторую чашку чая, как он сдернул со стула газету. На моей старой бархатной куртке искрились и сверкали штук двадцать бриллиантов. Или это были стразы? Во всяком случае, театрального эффекта он добился. Я ахнула и замерла в восхищении, а он гордо объявил, что это и есть алмазные копи Громова…
Взяла «бриллиант» — оказался он металлическим граненым шариком.
Положила шарик на бархат — он издалека казался совсем прозрачным, сверкал и искрился…
Я внимательно поглядела на своего старого приятеля. Кого он водит за нос, себя или меня? Пожалуй, он считает меня еще большей дурой, чем я есть. Я верила, что он ничего у меня не прятал: надо действительно быть кретином, чтобы положиться на меня даже в таком деле.
Но даже мне ясно: мошенники должны были держать в руках хоты бы один алмаз подлинный, тогда они могли бы обмануться и поверить в иллюзорные. Эти люди з н а л и, что сорвут большой куш, иначе не стали бы рисковать, на основании слухов и красивых картинок огород такой городить. Это во-первых.
Есть и во-вторых. Кто эти люди? Где и как он себя выдал?
Андрей тупо твердил, что он не работает с золотом и с бриллиантами и знать ничего не знает. А кольцо Нели Овсепян?
— Из-за тебя я не стал богачом. Не успел сделать кольцо, вся Москва уже знает, сколько мне заплатили. Бабы есть бабы, у каждой подруга, у подруги еще подруга, не успеешь оглянуться, как очутишься за решеткой.
— Скажи спасибо, что вовремя узнала. Хотя я еще не вся Москва.
— Так и кольцо одно. Если бы два сделал, весь Советский Союз уже знал бы… Не понимаю, чего ты от меня хочешь.
Эти шуточки ни на миллиметр не приближали нас к цели: кто здесь был и почему.
Отлично он все понимал. Мне казалось, что он кого-то не то подозревает, не то выгораживает, не то просто не хочет говорить. Я разозлилась. Меня не интересуют его заработки и даже способы заработков. Но мне нужны гарантии, что никто не будет тыкать в мой бок револьвером и не влезет в квартиру. А уверения Андрея, что они меня боялись еще больше, чем я их, и что уж теперь-то, когда дилетанты услышали его голос, в опасности уже он, а не я, все эти уверения для меня — тьфу! Я не успокоюсь, пока бандиты не окажутся за решеткой. И милиция будет его спрашивать, где и как он себя выдал…
— Мне не в чем себя выдавать, — твердил Андрей. — Вот все мои алмазы, других нет.
— Факты против тебя. А если ты не желаешь думать, я пойду на Петровку, там профессионалы, пусть они разбираются, кто такой Громов и почему его знакомых преследуют, требуя выдать ценности этого Громова. Моими ценностями они почему-то не интересуются…
— Не пугай меня Петровкой, мне нечего скрывать.
Рекс вышел из комнаты и лег на пороге кухни — почувствовал, что атмосфера накаляется…
— Да пойми ты, упрямый осел, — я уже кричала на него, — должна же быть причина, чтобы влезли именно ко мне! И влезли ведь твои знакомые, не мои. Не эти же побрякушки их привлекают, — право, с бандитами и то легче, чем с Громовым!
Тут позвонила Нина. Я радостно сообщила ей, что бриллиантов у меня никаких нет, не было и не будет! Подробности — потом… А сейчас я их, подробности, и сама не знала. Разумеется, жадность и глупость пределов не имеют, но должен же быть хотя бы повод конкретный, иначе вся история не развернулась бы. И знать его или вспомнить, если он и вправду не знает — я в это не верила, — должен Громов. А он порет всякую чушь, как кто-то увидел театральный эффект с шариками, принял их за бриллианты, рассказал кому-то и этот кто-то… Слушать противно!
Лобовая атака явно не удалась. Придется заходить с тыла…
Я осведомилась, всех ли знакомых Громова почтили присутствием гангстеры-дилетанты или сочли достойной только меня? А у Натальи Степановны они были, искали эти проклятые ценности, там ведь его мастерская, не могли они туда не заглянуть…
Оказалось, Громов привез печальные вести. Я так на него накинулась, он даже и рассказать не успел. Прилетел он с похорон. Умерла Наталья Степановна…
Да… Жалко. Теперь не бывает таких старух. Она, собственно, не старуха была, это мы станем старухами, а она — старая дама. По моим подсчетам, она-то не открывала тайны возраста — ей было никак не меньше ста лет, но она была жизнерадостна, подтянута и казалась мне вечной. Она и Блока знала, и Шаляпина, и Бунина, и Фалька, и Лентулова… И отзывалась обо всех непочтительно. Муж ее, известный художник, умер давно, ни детей, ни родственников, ни даже сверстников, самый близкий человек — Андрей, она его как бы усыновила.
Ведь уезжала она на свою дачу на юг совсем здоровой?
Андрей объяснил, что она и не болела, только вдруг ослабла, перестала подниматься, соседи и дали ему телеграмму. Он прилетел, они всю ночь проболтали, а утром ее уже не стало. Уснула и не проснулась. Он меня и ждал, чтобы идти туда вместе. Сухому технарю и рационалисту не хотелось одному переступать порог квартиры. Трудно…
— Пошли! — вскочила я и тут же села обратно: — А как же бандиты?
— А ты без бандитов уже и шагу ступить не можешь? Твоя персональная охрана, что ли?
Я разозлилась. Они же караулят. Когда он пришел, они сидели на скамейке? Он разве не видел их?
— Тебя что, собаки никогда не кусали? Рекс их отделал будь здоров. Сидят твои бандиты дома, пьют анальгин и выясняют отношения. И спорят, кому больше от Рекса досталось.
— Он же только двоих искусал!
— Да их и было двое! Если бы их больше было, ты бы от них так легко не отделалась, я тебе уже сколько раз повторяю. Дилетанты, двое жалких дилетантов, вообразивших себе невесть что. Услышали мой голос и испугались. Я все-таки не ты.
Он вышел на балкон.
— Смотри, Ольга, это не твои ли гангстеры?
На скамейке сидел, мрачно уставясь в землю, наш щуплый сантехник, все в той же грязной майке…
— Ну, Ольга, предположим, здесь были бы какие-нибудь вещи, которые я, допустим, спрятал. Так что ж, дилетанты не идиоты все-таки. Совершенно ясно, ты мне устроишь жуткий скандал, как раз такой, как ты выдала, и я выкачусь отсюда со своими, как ты их называешь, цацками.
— А если мы заодно?
— Тем более выкачусь, квартира, говоря языком уголовников, засвечена, цацки надо перепрятывать, и впредь покусанные бандиты будут иметь дело со мной. Ты из игры вышла, опасность нависла над Громовым. Устраивает тебя такой вариант?
